Власть и оппозиция в афганистане: особенности политической борьбы в
Скачать 0.77 Mb.
|
На правах рукописи БОЙКО Владимир Сергеевич ВЛАСТЬ И ОППОЗИЦИЯ В АФГАНИСТАНЕ: ОСОБЕННОСТИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ БОРЬБЫ В 1919-1953 гг. Специальность 07.00.03 - Всеобщая история. (Новое и новейшее время) А В Т О Р Е Ф Е Р А Т диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук Москва — 2012 Работа выполнена в Центре изучения стран Ближнего и Среднего Востока Федерального государственного бюджетного учреждения науки Института востоковедения РАН (ФГБУН ИВ РАН) Научные консультанты: доктор исторических наук, профессор ГАНКОВСКИЙ Юрий Владимирович доктор исторических наук КОРГУН Виктор Григорьевич Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор ШЕРЕМЕТ Виталий Иванович ФГБУН "Институт востоковедения РАН" доктор политических наук МАЛЫШЕВА Дина Борисовна ФГБУН "Институт мировой экономики и международных отношений РАН" доктор исторических наук САФРОНОВА Марина Анатольевна ФГОБУ высшего профессионального образования "Московский государственный институт международных отношений (Университет) МИД РФ" Ведущая организация: ФГОБУ высшего профессионального образования "Санкт-Петербургский государственный университет" Защита состоится « » мая 2012 г. в 11 часов на заседании диссертационного совета Д 002.042.04 по историческим и политическим наукам при ФГБУН ИВ РАН по адресу: 107031, г. Москва, ул. Рождественка, 12. С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГБУН ИВ РАН Автореферат разослан « » апреля 2012 г. Ученый секретарь диссертационного совета кандидат исторических наук Шарипова Р.М. © ФГБУН ИВ РАН, 2012
Актуальность исследования. К концу XX – началу XXI вв. Афганистан превратился в одно из самых неблагополучных государств Востока. В истори- чески короткий период здесь произошла серия государственных переворотов, отягощенных этнополитическими конфликтами, гражданской войной и широко- масштабным внешним вмешательством. Тупиковость афганской проблем обер- нулась спадом интереса к ней и стране в целом со стороны специалистов и ши- рокой общественности, но события 11 сентября 2001 г. заставили изменить к ней подход, хотя и не привели к перелому ситуации в реальной политике и аналитике. Пессимизм мирового сообщества, в том числе экспертных кругов, объясняется не только длительностью афганского конфликта, но и радикализмом тех сил, которые на протяжении короткого исторического времени предприняли авантюристические по своей идейно-политической направленности попытки перестройки афганского государства и общества. В ряду этих попыток –леворадикальный проект Народно-демократической партии Афганистана (НДПА) (1978-1992) и установление теократического режима (исламского эмирата) движением воинствующих исламистов – талибов (1996-2001). Есть немало свидетельств радикализма и нынешних лидеров Афганистана, действующих в условиях иностранного военного присутствия. Но объективный взгляд на историю Афганистана позволяет найти в ней немало примеров позитивного развития – поступательного экономического движения, достижений в сфере культуры, образования, социальных отношений. Только на протяжении XX в. состоялись вполне успешные по историческим меркам, хотя и фрагментарные нововведения эмира Хабибулла-хана (1901-1919), инициирована фундаментальная, но прерванная многими обстоятельствами перестройка афганского общества и государства при его преемнике Аманулла-хане, совершен постепенный выход из состояния гражданской войны 1929 – начала 1930-х гг. при его последователях, оказавшихся его же политическими конкурентами, осуществлен, в основном по инициативе М. Дауда (1953-1963, 1973-1978), М. Захир Шаха (1933-1973) и затем насильственно сменивших их политиков левой ориентации целый ряд политических и социально-экономических реформ, оставивших след в общественном сознании и общественно-государственной практике Афганистана. С научно-исторической точки зрения исследование новейшей социально-политической истории Афганистана актуально потому, что это направление до недавнего времени практически отсутствовало в афганской национальной историографии, и причиной тому явились политические условия, а также утеря значительной части национального архива страны и других базовых документов в 1980-е – начале 2000-х гг. В таких обстоятельствах новейшая история Афганистана, как и общественное сознание, обросли множеством мифов и откровенных фальсификаций. Наличие богатого массива оригинальных источников (в том числе на афганских языках) в архивах бывшего СССР (Архива внешней политики РФ, Российского государственного архива социально-политической истории и др.), сравнительно недавно открытых для исследователей, позволяет частично восполнить этот пробел, хотя и предполагает использование других, в том числе альтернативных по подходам и оценкам, материалов из зарубежных архивохранилищ. Тем самым создается возможность преодоления наследия «холодной войны», пагубно отразившегося на содержании и формах афгановедческого знания, а также плодотворного диалога различных школ и направлений афганистики. Объект исследования – социально-политические процессы в Афганистане в 1919-1953 гг. Его предмет составляет история разработки и реализации основными политическими силами Афганистана проектов (стратегий, программ и пр.) развития на этапе восстановления и укрепления суверенитета Афганистана в 1919-1953 гг. В рассматриваемый период это развитие часто приобретало конфликтный характер, что позволяет рассматривать его в контексте борьбы власти и оппозиции, с учетом специфики основных субъектов и институтов внутренней и внешней политики Афганистана. Главной целью диссертационного исследования является анализ социально-политических процессов в Афганистане через призму борьбы власти и оппозиции по ключевым проблемам модернизации афганского общества в период от восстановления государственной независимости и до генерационной смены основных социально-политических сил/элит (1919-1953 гг.). Фактически речь идет о двух попытках модернизации афганского общества и в меньшей степени государства – потерпевшем неудачу радикально-реформаторском проекте Аманулла-хана (1919-1929) и незавершенном либеральном эксперименте режима Шах Махмуда (конец 1940-х – 1953 гг.), разделенных периодом неустойчивой стабилизации Афганистана в условиях семейного правления клана Надир-шаха (1933-1947 гг.). Для достижения этой цели предполагается решение следующих задач, формирующих проблемно-тематическое пространство и научную программу работы: - дать краткую характеристику основных направлений (школ) мировой афганистики и родственных ей дисциплин гуманитарного знания как научных компонентов внутри- и внешнеполитических процессов, связанных с Афганистаном 1919-1953 гг.; - проанализировать борьбу различных социально-политических сил Афганистана (Аманулла-хана и его сторонников, традиционалистских и консервативных кругов, новых и маргинальных общественных слоев) за выбор путей развития этой страны в первые десятилетия после достижения независимости, в основ- ном в 1919 – середине 1940-х гг.; - изучить особенности проявления и роли регионального фактора в социально-политических процессах 1920-х гг., в период наибольшего ослабления центральной власти в Афганистане; - рассмотреть политическую конфигурацию среднеазиатской эмиграции в контексте афганской ситуации 1919-1930-х гг. и последующего периода; - исследовать динамику политических процессов и особенности формирования политических институтов общества (властных структур, оппозиционных движений, партий и группировок) на этапе «либерального эксперимента» конца 1940-х – начала 1950-х гг.; - определить роль внешних факторов в истории Афганистана на этапе восстановления и укрепления его независимости и суверенитета, в контексте его положения как «буферного» государства на цивилизационных и политико-географических рубежах Центральной и Южной Азии и границах соприкосновения различных социально-политических систем (советской, западной, традиционной восточной). Хронологические рамки исследования охватывают период 1919-1953 гг.: его верхняя граница определяется тем, что в 1919 г., после прихода к власти эмира Аманулла-хана и восстановления государственной независимости Афганистана возникла возможность его развития в соответствии с представлениями новых лидеров страны. Нижняя граница диссертационного проекта связана с тем, что в начале 1950-х гг. произошла смена поколений как в правящих группах и государственных институтах, так и в кадровом составе и идейном арсенале оппозиции, принявшей к этому моменту отчетливые организационно-политические формы. Не принесший заметных результатов либеральный эксперимент верхов в конце 1940-х – начале 1950-х гг. вызвал к жизни новые стратегии и формы политического действия и социально-экономического развития, воплотившиеся в личности и политике нового премьер-министра Афганистана М. Дауда. Его прорыв к власти стал совокупным результатом кризиса верхов и конфликта интересов различных эшелонов правящего класса, но одновременно он был этапом и его личностной эволюции под влиянием внутренних и внешних факторов. На выбор нижней границы хронологического рубежа диссертации повлиял выход к концу 1990-х гг. работ М.Ф. Слинкина – его статьи и монографии начинают отсчет с 1960-х гг., причем они выстроены в сходной с данным проектом понятийно-тематической плоскости «власть-оппозиция».1 Этот выбор укрепляют и два квалификационных исследования таджикских востоковедов Р. Нуриддинова и К. Искандарова, завершенные в начале 2000-х гг. – в них также, в тематический и хронологический унисон с работами М.Ф. Слинкина, исследуются фундаментальные проблемы политического развития Афганистана второй половины XX в. (идейная борьба леводемократических и право-исламистских сил, зарождение и эволюция политических партий и движений)2. Территориальные рамки исследования ограничиваются Афганистаном в его современных, установленных в конце XIX в. границах, а также некоторыми регионами сопредельных государств – СССР, Ирана, Британской Индии (позднее – Пакистана и Индии), а в эпизодах, связанных с формированием афганской диаспоры и эмиграции – и некоторыми европейскими странами. Методология и методика (научная программа) исследования. Данная диссертация является историческим исследованием социально-политического профиля. Его сюжетно-типологические линии определялись с учетом опыта отечественных и зарубежных исследователей - регионоведов, востоковедов страноведческого профиля и др. Для понимания общерегионального контекста социально-политических процессов в Афганистане в 1919-1950-е гг., соотношения внутренних и внешних факторов развития позднеколониальных и постколониальных обществ были использованы работы В.А. Бармина, В.Я. Белокреницкого, М.Ф. Видясовой, А.Г. Володина, Д.Е. Еремеева, О.И. Жигалиной, И.Д. Звягельской, Н.Г. Киреева, Р.Г. Ланды, С.Г. Лузянина, В.Н. Москаленко, В.В. Наумкина, В.Н. Пластуна и др. по проблемам сопредельных с Афганистаном стран – Ирана, Индии, Пакистана, Турции, Монголии, арабских государств и международных отношений в Западной, Центральной и Южной Азии3. Конфигурация теоретической (концептуальной) базы детерминирована проблематикой, источниковой базой и задачами исследования. В этой конструкции большую функциональную и смысловую нагрузку имеет формула Большой Центральной Азии, впервые предложенная выдающимся американским ученым Р. Фраем4 и приобретшая в начале 1990-х гг. особую значимость благодаря российским востоковедам В.Я. Белокреницкому и В.В. Наумкину. В ней подчеркивается взаимосвязь стран и регионов «классическо- го» центральноазиатского «поля» (пространства между северным славяно-хри-стианским, восточноазиатским/ китайско-конфуцианским, южноазиатским и др. мирами) с территориями сопредельных им государств.5 Сходные идеи тесной, - исторической и современной, - взаимосвязи Среднего Востока, Центральной и Южной Азии содержатся и в работах других востоковедов, в том числе афганистов – В. Грегоряна, А. Флетчера, Л. Дюпре, Р. Кэнфилда, Р. Магнуса, И. Наби (все – США) и др.6 В начале 2000-х гг. наиболее последовательным сторонником концепции Большой Центральной Азии становится Ф. Старр, но в его построениях есть две тематические крайности – идея великого и гомогенного прошлого центральноазиатского региона и его нынешняя перспектива превращения в инфраструктурно и экономически связное целое путем макрорегионального, в значительной степени геополитического, конструирования7. Насыщенность афганистики центральноазиатскими материалами особенно очевидна при экскурсах в историю Афганистана конца XIX – начала XX вв., когда в результате политики эмира Абдуррахман-хана сформировалось новое этническое и административно-политическое пространство афганского государства. Однако даже политическое поглощение Афганистаном некоторых территорий Центральной Азии не отменяет необходимости изучать их прошлое и настоящее с учетом исторических и сохраняющихся ассоциаций с центральноазиатским культурно-цивилизационным «полем»8. При изучении социально-политической истории Афганистана 1919-1953 гг. эта взаимосвязь наглядно проявилась и в феномене среднеазиатской эмиграции – почти четвертьмиллионного полиэтнического сообщества, исторически связанного с северными областями афганского государства конца XIX – начала XX вв., и вброшенного в собственно афганский социум и политическое пространство гражданской войной в России. Процесс «переваривания» этой маргинализованной массы затянулся на многие десятилетия и принимал порой форму конфликта, в котором военно-политическая верхушка эмигрантов заявляла даже о своих претензиях на власть, вплоть до образования многонационального тюрко-таджикского государства в составе южных окраин СССР и северного приграничья Афганистана. Формула Большой Центральной Азии опирается на возможности цивилизационного подхода, позволяющего не только фиксировать долговременные доминанты азиатских обществ, но и выявить специфику их географических, этнических и иных элементов, факторов долговременного или «глубокого» действия. В контексте истории Афганистана к числу таких факторов относится особая роль пуштунского этноса и его социально-политической элиты в пределах всего ареала расселения и жизнедеятельности пуштунов, что подтверждается и историческими данными, и современными процессами в пуштунском сообществе. Это направление афганистики и регионоведения (Средний Восток - Южная Азия) традиционно развивалось российскими (а в рамках советской школы – и среднеазиатскими – Л. Темирхановым и др.) востоковедами, что подтверждают этнополитологические работы В.Я. Белокреницкого9, а также историческое исследование Ю.Н. Тихонова о роли пуштунских племен в афганской политике великих держав на протяжении 1919-1945 гг.10 Еще один постулат исследования современного Афганистана - учет феномена географической сопредельности (contiguity), то есть особенностей его географического положения как пространства геополитического соперничества между Россией и Великобританией, получившего название «Большой игры» в Азии. Именно это обстоятельство, придавшее Афганистану статус «буферного» государства11, определило некоторые особенности национальной психологии (враждебности ко всему иностранному, патриотизма и пр.), а также поведения афганских элит, выражавшегося не только в их беспредельном оппортунизме на международной арене, но и беспринципном внутриполитическом соперничестве, включая причудливые переходы некоторых политических сил и личностей из сферы власти в оппозицию к ней, и наоборот. Метод институционального анализа позволил определить и изучить зарождающиеся институты оппозиции (партии, движения, эмигрантские объединения) и меняющиеся институты власти (правительство, парламент и др.). Использование локально-регионального подхода вызвано преобладающим состоянием афганского государства как совокупности этнических (полиэтнических) территорий, управляемых местными лидерами в (полу-)автономном или договорном режиме с административно-политическим центром (Кабулом). Это состояние с особой наглядностью проявилось в «смутные» 1920-е – начале 1930-х гг., - концентрация исследования на отдельных регионах позволила определить специфику и даже уникальность тенденций социально-политического развития, и субординировать их в масштабах общего государственно-политического пространства Афганистана. Попытки фокусного анализа политических процессов в Афганистане продиктованы и тем, что многие исследователи игнорировали политические явления регионального и меньшего пространствен- но-территориального уровня (район, город и пр.)12. Еще один прием конкретизации и «раскодирования» предметного поля - метод кейсов (case study), позволяющий выделить наиболее характерные или особенные явления (события) политической жизни Афганистана 1919-1953 гг. Так, для характеристики действий оппозиции детально рассматриваются два эпизода – восстания в Шугнане (1925 г.) и Кухдамане (1930 г.), хотя при этом лишь конспективно упоминается о более масштабном, но и достаточно изученном выступлении пуштунских племен Хоста в 1924-1925 гг. и восстании племени шинвари в Восточной провинции осенью 1928 г. Метод историографического анализа выполнял не только традиционную научно-вспомогательную роль создания историографической панорамы проблемы – таким же образом выяснялись возможности и пределы знания о традиционных обществах с длительным конфликтным циклом, связь науки и реальной политики, практика прямого использования научных знаний и средств для нужд политической борьбы власти и оппозиции. Понятийный аппарат диссертации состоит из ряда известных и широко применяемых в отечественном и зарубежном обществознании терминов. Одним из ключевых является понятие модернизации – именно качественная трансформация афганского общества и в меньшей степени государства была целью ряда реформаторских инициатив сверху в период с 1919 по 1953 и в последующие годы. Стремление использовать определенные зарубежные образцы в сфере экономики, управления, культуры и образования определяло замыслы и действия Аманулла-хана и следовавших за ним лидеров Афганистана - задуманная ими модернизация осуществлялась как попытка опереться на достижения более успешных соседей по региону, плоды европейской цивилизации и неполитизированные образцы советского опыта. Афганский вариант модернизации образца 1919-1929 гг. по широте поставленных задач и попыток их решения – один из наиболее амбициозных в новейшей истории Востока, и его конечная неудача, а также ее отдаленные последствия – одна из стержневых линий ретроспективного и ситуационного анализа всего периода 1919-1953 гг. Оценка афганского опыта первой трети XX в. и последующего периода должна базироваться не на идеализированных ожиданиях преобразований, чаще всего инициируемых самой властью, а на том, что политическая модернизация - скорее дестабилизирующее явление, последствием которого должно стать создание легитимного и устойчивого общественного порядка13. Важную содержательную нагрузку несет и дихотомическая пара власть-оппозиция, - выражая единство и борьбу противоположностей политического процесса. Она позволяет фиксировать институциональные и другие параметры каждого из упомянутых элементов, с учетом исторических традиций афганской государственности и ее доминирующих форм в изучаемый период. Власть в этом контексте понимается как совокупность государственно-политических институтов центрального, регионального и локального действия, формализованных идейно-правовыми (юридическими, традиционными, религиозными и пр.) нормами и местоположением, а оппозиция – как силы и институты, претендующие на роль власти в любом ее сегменте или всей системе государственного управления, путем выдвижения альтернативных идей и программ, либо полного отрицания существующего государственно-политического порядка. В случае с Афганистаном необходимо учитывать наличие и функционирование неформальных структур власти, и в то же время номинальность ее центральных институтов, взаимную флюидность и власти, и оппозиции, вплоть до их одновременного сосуществования на разных уровнях управления и в разных географических зонах афганского государства, или перехода в свою противоположность. Проблемно-тематический фокус диссертации позволяет прибегнуть к средствам исследования, разработанным в рамках политической истории 14. |
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | ... |  | Трудящиеся зарубежных стран — участники борьбы за власть советов на юге и востоке республики |
| Партия «родина» объявляет о восстановлении своей полной организационной и политической самостоятельности. Эксперимент с сосуществованием... | | Юрист – государствовед: конституционализм, власть и юридическая деятельность в политической, финансово-экономической, социальной |
| Революция 1925 г и развитие политической борьбы в Китае между мировыми войнами | | Ссср; особенностях внутрипатрийной борьбы за власть, столкновении различных политических деятелей 1920-х; наиболее громких судебных... |
| Смерть И. В. Сталина привела к борьбе за власть в верхушке партии, в которой каждый претендент предлагал свои проекты выхода их кризиса... | | Охватывает современные нам события. В этой связи в научном обороте имеется небольшое количество работ по данной теме. Кроме того,... |
| В. С. Соловьев, С. Н. Булгаков, Н. А. Бердяев, С. Л. Франк, Л. П. Карсавин, о. П. А. Флоренский, В. Ф. Эрн, Н. О. Лосский, разрабатывавших... | | Смерть И. В. Сталина привела к борьбе за власть в верхушке партии, где каждый претендент предлагал свои проекты выхода их кризиса... |